Придумывание новых слов, вольное, а, порой и неосознанное — в природе человека. Косвенным доказательством этому служит детское словотворчество. Приведем несколько таких примеров. «Мой сын в возрасте 4–5 лет посылал всех детей, которые его обижали, к вервям. Видимо, это было что-то среднее между чертями и червями. Но более точно установить не удалось. Во всяком случае, на вопрос — Как они выглядят? — он отвечал: «Хорошо»». «Однажды моя 3-летняя дочь встретила меня с работы со словами: «Ой, мамочка, у меня такой забайдак!». Выяснилось, что ребенок, слыша вопрос — Что, Оля, у тебя за бардак в комнате? — решила, что этим словом «забардак» и называется беспорядок». «В детстве мой сын, на вопрос «Как зовут твою маму?» — отвечал: «Катана». Все попытки узнать происхождение этого слова или просьба произнести правильно имя Наташа, почему-то не привели ни к каким результатам».
«Растаможка»
С прелестным словом «забардак» все понятно. Родную речь ребенок изначально осваивает на слух, а частица «за» и существительное «бардак» произносятся на одном дыхании, слитно. Куда загадочнее — «Катана». В нем, как и в имени «Наташа» три слога. Если переставить их местами и прочитать «Катана» справа налево (что, очевидно, и произошло в сознании мальчика), получится «Натака». Но все-таки — не «Наташа».
В современном русском языке более 100 тысяч слов. Если считать с вариантами, то еще больше. Вдумаемся, это огромный массив! Однако активная лексика постоянно пополняется за счет неологизмов. Неужели существующих слов недостаточно? Нет, хотя бы потому, что постоянно возникают новые реалии и явления, которые надо же как-то обозначать. Вот какой пример приводит Максим Кронгауз, директор Института лингвистики РГГУ: «Лет 10, может быть, 15 назад появилось слово, которого не было — «растаможка». Язык использовал существующий корень «тамож-», связанный с «таможней», «таможенниками» и прочим, и построил совершенно новый глагол с помощью приставки. Возникла потребность этой лексической единицы для совершенно нового понятия, в данном случае — некоторого экономического процесса, и язык подобрал нужные элементы, которые в нем уже содержались. Это такой хороший пример неологизма. Слова не было, но были элементы. Язык собрал из этих элементов новое слово — был корень и приставка, но они никогда не существовали вместе. Более того, корень «тамож-» в русском языке существовал, но присутствовал только в существительных. Так что, произошло некоторое нарушение. Но это такое естественное нарушение. Неологизмы часто образуются с мелкими нарушениями существующих правил. Произошло расширение сферы употребления данного корня. Возник новый глагол «растаможить», а отсюда слова «растаможка», «растамаживание» и так далее. Появилось целое словарное гнездо».
Достоевский изобрел слово «стушеваться»
Достоевский в свое время гордился, что он придумал слово «стушеваться», и оно вошло в русский язык как литературное. Максим Кронгауз отвечает на вопрос о современных случаях, когда слово имело бы своего создателя: «Из слов, действительно, вошедших в язык, я таких примеров сейчас вам не назову. Другое дело, что есть очень много окказионализмов, авторских слов, про которых мы знаем, что их придумал тот или иной писатель. Очень много окказионализмов было у Маяковского, у Северянина, да и сейчас есть писатели, которые любят их использовать. Тогда мы можем сказать, что — да, это авторские слова. Иногда они цитируются, но широкого употребления они не получают. Есть много случаев, когда писатель придумывает слова. Например, Солженицын написал целый словарь. Но из этого словаря в наш быт языковой практически ничего не вошло».
Значит, чаще всего неологизмы все-таки создаются среди носителей языка, и эти носители анонимны. Просто иногда очень трудно установить автора, подобно тому как установить автора анекдота.
«Очень часто анекдот в процессе бытования немножко меняется, иногда сильно меняется. Здесь, безусловно, есть и авторская составляющая, и составляющая народа в целом. Для слова это особенно важно, потому что слово, действительно, тоже, как анекдот, обкатывается, то есть, в процессе употребления меняет значение. Так происходит с разными словами, просто мы не можем назвать конкретного автора, не можем зафиксировать эту точку, момент входа слова в язык», — говорит Максим Кронгауз и добавляет: «Язык никогда не находится в покое. Это означает, в частности, появление новых слов и, что, может быть, не менее важно, — новых значений у уже существующих слов. Но иногда эти процессы почти незаметны, то есть, они происходят, но достаточно медленно и вяло, а бывают моменты в истории языка, когда эти процессы происходят очень быстро. Последние 15–20 лет мы существуем как раз в таком ускорившемся течении. Язык меняется, и очень многие этим недовольны, а некоторые, наоборот, с удовольствием используют то, что происходит. Происходит изменение лексики в целом. В основном, это касается даже не появления новых слов, а появления новых значений у существующих слов. С некоторым огрублением и натяжкой, наверное, можно назвать неологизмом просто новое значение. Хотя при строгом употреблении термина, неологизмом называется, собственно, новое слово».
«Любое обновление происходит с нарушением»
Приведем такого рода пример. Раньше слово «озвучить» было исключительно техническим термином. Фильм, вышедший на другом языке, озвучивали российские (или советские) актеры. Теперь очень распространенным и даже журналистским штампом стало употребление этого слова, когда имеется в виду, что один человек процитировал высказывание другого. Говорят: «Фрадков озвучил Путина».
«Строго говоря, это слово не стоит называть неологизмом. Это обновление лексики. Любое обновление происходит с определенным нарушением — либо не было слова вообще в языке (и оно появилось), либо не было этого смысла (и он появился). Вот такого очень много происходит», — подчеркивает Максим Кронгауз.
Жизнь неологизмов не бывает особенно долгой. Иные из них оказываются столь удачными, что входят в активную лексику и постепенно теряют эффект новизны. Они попросту перестают быть неологизмами! Так, слова «аэродром» и «космодром», образованные когда-то по модели лексем типа «ипподром», давно превратились в самые обычные, нейтральные.
Другие же неологизмы со временем уходят из языка, вместе с явлением, которое они обозначают. В 70-е годы самыми распространенными в молодежной среде словами были «хипповать», «хиппарь» и даже «хипня». Сейчас их уже, пожалуй, можно отнести к разряду историзмов — так же, как какие-нибудь «комбеды».
Ваш комментарий будет первым