How r u?

’s up, peeps.

k…im done L8R

Если вы прочли этот абзац, то вы либо дешифровщик из ФБР, либо переводчик с санскрита, либо 12-летняя девочка.

Когда моя тринадцатилетняя дочка переписывается с подружками, она пользуется каким-то невиданным языком.

Не думайте, что я не от мира сего: я могу посчитать до 8 (как минимум) по-испански и заказать пончики на французском.

Дело в том, что она отказывается признавать рамки вековых грамматических правил, которыми связано остальное население страны.

Меня бы это не особо волновало, если бы такое сокращенное общение использовалось детьми только для электронной переписки. Но некоторые особенности письма перекочевали в школьные и домашние дела.

Другие родители пожмут плечами и скажут: «Дети есть дети».

Но я взрослый англичанин и к тому же редактор, и у меня дух захватывает, когда я читаю домашние работы Шеннон или ее письма бабушке, которые начинаются с чего-нибудь вроде “hey granma how r u?”

Бессонными ночами меня так и подмывает прокрасться в ее комнату и править ее письма (добавлять заглавные буквы, точки и исправлять ошибки) и отправлять их заново. Правда, боюсь, что меня вычислят, когда кто-нибудь из друзей спросит дочку: “’S up wit the granny ritin’?”

Я знаю, что в школе Шеннон учат, что предложения заканчиваются точками. Буквально вчера она сказала мне: «Не буду я есть эту вашу гадость из брюссельской капусты и тунца. И точка.»

Я знаю, что она знает о существовании заглавных букв. Помнится, в детском саду мы с ней постоянно выводили большие буквы S.

Судя по оценкам, она может писать правильно.

Но почему-то правила английского стали неприкольными и нипанимаюццо (mizundastud).

Дети больше не протестуют против государственной церкви — они бросили вызов святыне Правильной Грамматики.

И они побеждают — по крайней мере, в моем доме.

Я почему-то не вижу в этом ничего лольного. Я могу только плакать.

Не знаю, где я ошибся. Шеннон всегда была такой милой девочкой.

Если эта тенденция не прекратится, через несколько лет нашему поколению придется жить общинами с теми, кто говорит на нашем языке. Мы не сможем наняться никуда, кроме магазинов, торгующих практичной обувью, и будем иждивенцами. Мы не сможем заказывать фастфуд и смотреть фильмы без субтитров.

Нам останется смотреть телевизор, канал ГДЯ (для Говорящих на Дефектном Языке).

Мы будем беспомощны. Если не перейдем на другую сторону.

Лично я намерен держаться, сколько смогу, но если положение ухудшится, не надо меня люто ненавидеть, если увидите, что моя колонка начинается с “Yo, wuts happnin?”

’s all good, k?

L8R

Kelly Kazek, The News Courier
Перевод с английского: Дмитрий Грановский